то меня смущало в натягивании совы на глобус трактовке сюжета "Красавицы и чудовища" как метафоры созависимости и игры "жена алкоголика". Собственно, то, что сюжет исходной сказки, европейской, которую мог бы трактовать Берн или кто-то ещё из столпов и отцов психоанализа - я не знаю. Ну вот она как-то прошла мимо меня. А знаю я только вариант "Аленького цветочка".
А переработки русских авторов, они дело такое, в них могут в примерно тот же внешне сюжет вообще другой архетип всандалить и норм выйдет ("Буратино" - поиски грааля, "Пиноккио" - "Метаморфозы", вообще-то).
Так вот, в "Аленьком цветочке" не Настенька вкладывается в Чудище-зверище ради его расколдовывания - а Чудище-зверище всяко делает ей хорошо и производит на неё приятное впечатление, причём исключительно делами для её пользы по её вкусу и душевными разговорами по рации, потому что своей кавайной мохнатой рожи стесняется (ну кавайным он в мультике нарисован, разве нет?)))).
И, честно говоря, что она за это всё к нему проникается любовью и благодарностью - мне казалось всегда ни разу не странно..
В европейском сюжете это как-то иначе?